Защита долевой собственности

Защита права общей собственности ее участниками

С учетом «двойственности» общей собственности, предполагающей наличие как внешних отношений, когда все сособственники относятся к третьим лицам как единый собственник имущества, так и внутренних отношений, когда сособственники определяют отношения между собой по поводу реализации правомочий владения пользования и распоряжения общим имуществом, а также по поводу формирования общей воли и волеизъявления сособственников, определенную специфику имеет и защита права общей собственности.

В связи с этим представляется необходимым рассмотреть прежде всего характерные черты защиты права собственности, как центрального элемента комплекса защиты права общей долевой собственности. В силу абсолютности права собственности иск для его защиты может быть направлен против каждого лица, нарушающего право [1]. При этом заметим, что некоторые исследователи выделяют как вещно-правовые, так и обязательственно-правовые способы защиты права собственности [2].

Защита права собственности реализуется, по общему правилу, в рамках некоего публично-правового процесса. Классическими процессуальными инструментами защиты прав собственника являются, известные еще римскому праву, виндикационный и негаторный иски, подаваемые, в случаях, когда нарушено право собственника, связанное с владением и, соответственно, не связанное с владением.

В рамках виндикационного иска собственник вправе в любом случае истребовать свое имущество из чужого незаконного владения. Однако данное право собственника ограничено доброй совестью лица, которое приобрело имущество у неправомочного отчуждателя. Добросовестность приобретателя означает, что приобретатель не знал и не мог знать о пороке отчуждения. В случае если добросовестное приобретение было возмездным, то собственник вправе истребовать имущество только лишь, если он докажет, что имущество выбыло из его владения помимо его воли.

В случае же если нарушение не сопряжено с лишением владения, а состоит, например, в воспрепятствовании собственнику в реализации его правомочий, то собственник может требовать устранения всяких нарушений его права от любых лиц. Следует при этом помнить, что негаторный иск не может быть предъявлен к сособственнику имущества при недостижении соглашения относительно пользования общим имуществом, как это часто делается в жилищных отношениях [3].

Возможности защиты права общей собственности не ограничивается двумя описанными вещными исками. Собственник вправе использовать все законные способы защиты, как предусмотренные ст. 12 ГК РФ, так и иные.

В доктрине указывается, что защита прав собственности осуществляется путем [4]: признания права; признания оспоримой сделки недействительной и применения последствий ее недействительности, применения последствий, недействительности ничтожной сделки [5]; неприменение судом противоречащего закону акта органа публичной власти или признания его недействительным; возмещения убытков и самозащиты права.

На наш взгляд данную классификацию следует дополнить весьма важным иском о принудительной регистрации сделки (п. 3 ст. 165 ГК РФ) либо о переходе права (п. 3 ст. 551 ГК РФ) в случае, когда одна из сторон сделки уклоняется от государственной регистрации [6]. С точки зрения процессуальной природы данная категория исков на наш взгляд схожа с исками о признании. Вместе с тем, названные иски отличаются исков о признании права, тем, что они носят не подтверждающий, а преобразовательный характер, так именно регистрация сделки или возникновения (прекращения) права, невозможная без соответствующего судебного решения, является надлежащим завершением соответствующего юридического состава. Впрочем, представители судебной системы относят данный способ защиты к искам о признании права [7].

Было быть логичным, заметим, что и на современном этапе развития теории гражданского права ученые вновь обращают наше внимание на необходимость заимствования владельческой защиты права собственности из римского права т.е. Публицианова иска (action in rem Publiciana) [8].

Но, как было указано ранее, сособственники не могут предъявлять вещные иски друг к другу. Для защиты во «внутренних» отношениях участников общей собственности используется иной правовой инструментарий. Так если имущество находится в общей собственности, и права одного из сособственников нарушаются, то ему предоставлены особые иски. Как и общая совместная (брачно-семейные и крестьянско-фермерские отношения), так, в особенности, и общая долевая собственность встречаются весьма часто, соответственно, объективно востребован механизм защиты собственности.

Исходя из анализа положений ГК РФ можно выделить следующие нормы, в которых заложен механизм защиты права собственности вообще, и, общей собственности, в частности, так участники общей собственности вправе предъявлять следующие иски:

— об определении порядка осуществления владения и пользования общим имуществом (но не распоряжения им — данный вопрос не может быть разрешен судом);

— об определении доли в общей собственности;

— о переводе на себя прав и обязанностей покупателя отчуждаемой с нарушением права преимущественной покупки доли;

— о прекращении договора простого товарищества и разделе имущества путем возврата внесенной в общую собственность индивидуально определенной вещи (при условии соблюдения интересов остальных товарищей и кредиторов).

— о разделе общего имущества;

— о выделе в натуре доли в, общем имуществе.

Уточнение отдельных способов, защиты права сособственника предусмотрены Семейным кодексом РФ, например, иск о признании имущества супругов совместной собственностью, а также иски о разделе имуществ супругов. Жилищный кодекс РФ закрепляет возможность подачи исков об определении порядка пользования общим имуществом многоквартирного дома или коммунальной квартиры.

В соответствии с п. 3 ст. 252 ГК суд вправе отказать в иске участнику долевой собственности о выделе его доли в натуре, если выдел невозможен без несоразмерного ущерба имуществу, находящемуся в общей собственности [9]. Если доля сособственника жилого помещения незначительна, и на нее невозможно выделить долю в натуре (например, часть земельного участка меньше установленного минимального размера либо помещение в здании, значительно пресыщающее по отношению площади к общей площади здания принадлежащую участнику общей собственности долю), а интерес владельца доли заключается лишь в периодическом использовании имущества, тогда как оставшиеся сособственники постоянно используют его, его доля может быть выкуплена оставшимися сособственниками по решению суда (подобные решения суды принимали и до ГК РФ, который легализовал такую практику) [10].

По результатам исследования приходим к выводу о многообразии форм защиты права собственности, о доказанности существенных различий между защитой права собственности и защитой права общей собственности одним из ее участников против другого(их).

С нашей стороны, приходим к выводу о том, что основной задачей института защиты права общей собственности ее участниками является предупреждение нарушения субъективных прав, обеспечение необходимых условий их осуществления и восстановление в случае их нарушения.

Залугин Сергей Валентинович

[1] Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М. 2005 Т.1. С. 235.

[2] Живихина И.Б. Гражданско-правовые проблемы охраны и защиты права собственности: вопросы теории и практики. М. ИГ «Юрист». 2006. С. 103-146, 163, 164-229.

[3] См., например: Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 21 января 2005 г. № А 82-5569/2003-2.

[4] См. Певницкий С.Г. О системе защиты права собственности на недвижимое имущество // Юридический мир. №3. 2006. Он же. Некоторые аспекты реализации собственником помещений в многоквартирных домах права на защиту // Научные труды Российской академии юридических наук. Т. 2. М., 2006.

[5] Известно, что права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите «путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного пунктами 1 и 2 статьи 167 ГК Российской Федерации» см. Пункт 3.1. Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. № 6-П.

[6] Перечисление данных способов защиты права собственности вовсе не исчерпывает все возможности собственника по защите своего права, в связи с этим весьма, интересны позиции Европейского суда по правам человекам, вырабатывающего принципы защиты, права собственности, на основе требования «уважения собственности» ст.1 Протокола №1. См. Старженецкий, В.В. Россия и Совет Европы: право собственностям. Городец. М. 2004. С. 45-80.

[7] Васильев Д.С. Вопросы рассмотрения судами дел по искам о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним // Российская юстиция. №2. 2006.

[8] Толстой Ю.К. Давность в Гражданском кодексе Российской Федерации // Правоведение. 1995. №1. С. 23; Белов В. А. Право общей собственности // Законодательство». № 11, ноябрь 2002 г.; Рудоквас А.Д. Публицианов иск или владельческая защита? // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2007. №11. С.21, 32 и др.

[9] П. 35 Постановления Пленума Верховного Суда РФ №6, Пленума ВАС РФ № 8 от 01.07.1996 «О некоторых вопросах, связанных с применением части Первой Гражданского кодекса РФ».

[10] Комментарий к части первой Гражданского Кодекса Российской Федерации для Предпринимателей // Руководитель авторского коллектива М.И. Брагинский. М. Фонд «Правовая культура», 1995. С 360.

Общая долевая собственность: механизм защиты прав собственников

Общая долевая собственность характеризуется определенным противоречием, которое, как положено, позволяет этому институту самобытно развиваться. Это противоречие связано с расщеплением объектов: самой вещи и долей в праве на нее. И обладание данными объектами, и распоряжение ими, и, наконец, защита их от посягательств третьих лиц строятся на самостоятельных принципах, не тождественных друг другу. При этом защита вещи в целом, как правило, пользуется преимуществом, да и владение вещью обязательно исследуется и кладется в основу защиты права на долю. То же самое касается вопросов добросовестного приобретения вещи и долей в праве на нее, определяемых по-разному, о чем нельзя забывать в правоприменительной деятельности, и многих других аналогичных вопросов.
В основе решения любой практической проблемы лежит хорошая теория. Это известно. Отечественная практика начинает ставить перед судами вопросы, решение которых требует должной доктринальной поддержки. Без нее избежать ошибочных решений просто невозможно.
Ниже будут рассмотрены подходы германской и швейцарской доктрины права к правовой природе общей собственности и ее разновидностей, а также кратко описано состояние современной отечественной судебной практики и даны предложения по ее совершенствованию.

Общая собственность: характеристика и виды

В Германии, так же как и в России, общая собственность делится на два вида: долевую (Miteigentum) и совместную (Gesamteigentum). Между этими видами общей собственности имеется довольно серьезное различие, связанное с историей происхождения указанных институтов.
В институте долевой собственности, известном еще римскому праву, вещь принадлежит совокупности (сообществу) сособственников, и каждый из них в отдельности не является ее собственником.

Каждому сособственнику принадлежит определенная, твердая доля в вещи; она не вытекает ни из какого раздела вещи в пространстве, ее нельзя осязать реально, и поэтому закон называет ее идеальной: она появляется только вследствие абстрактной мысленной операции. Эта доля является самостоятельным вещным правом, тождественным собственности. Поэтому к ней должны, если не предусмотрено иное, применяться общие правила, установленные для права собственности на вещь (такова позиция Верховного Суда ФРГ). Сособственник вправе распоряжаться долей так же, как и своей единоличной собственностью, т.е. продать, установить обременение, причем в той же самой форме, которая предусмотрена для единоличной собственности.

Преимущественное право покупки при отчуждении доли в пользу лица, не являющегося сособственником, германскому праву неизвестно (Westermann H.P., Eickmann D., Gursky K-H. Op. cit. S. 202 — 205; J. von Staudingers Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch mit Einfuhrungsgesetz und Nebengesetzen: Eckpfeiler des Zivilrechts. S. 911 ff. и др.). Любой сособственник может спокойно обременить свою долю, например установить узуфрукт, залог, договорное преимущественное право покупки, вещное обременение или ипотеку. Напротив, в отношении доли не могут быть установлены такие права, которые необходимым образом относятся ко всей вещи: право застройки, поземельные и личные сервитуты (последние могут иметь место только с согласия всех сособственников). Любой сособственник имеет право продать только часть своей доли, сохранив за собой оставшуюся часть доли (Wieling H.J. Sachenrecht. Bd. 1. 5. Aufl. Berlin; Heidelberg: Springer, 2006. S. 284).

Полномочия сособственника соответствуют полномочиям, которые имеет единоличный собственник, но с учетом того, что сособственник состоит в правовой общности с другими сособственниками, — осуществление этих правомочий не должно ущемлять интересы последних. Таким образом, общая долевая собственность наделяет сособственника определенными правомочиями собственника, которые делимы, и создает соучастие в его неделимых правомочиях (Aderhold L. Op. cit. Vor § 1008 (Rn. 1)).

Германское гражданское уложение (далее — ГГУ) в разделе о вещном праве содержит довольно скудное регулирование вопросов общей долевой собственности (§ 1008 — 1011). Причина в том, что законодатель использовал особый прием юридической техники, решив большинство вопросов, касающихся общей собственности (о порядке управления ею и т.п.), в разделе об обязательственном праве. Важно понимать, что при долевой собственности образуется подвид так называемого сообщества в долях (Gemeinschaft nach Bruchteilen (Подробно об этом см.: Schnorr R. Op. cit.)), к которому подлежат применению § 741 и сл. ГГУ.

Для совместной собственности, происхождение которой восходит к истории германских племен, их национальному колориту (Aderhold L. Op. cit. Vor § 1008 (Rn. 2); J. von Staudingers Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch mit Einfuhrungsgesetz und Nebengesetzen: Eckpfeiler des Zivilrechts. S. 911), характерна принадлежность вещи к какому-либо имуществу, которое принадлежит нескольким лицам совместно (совместное имущество). Подобное совместное имущество возникает в германском праве в простом товариществе (§ 718 ГГУ), в полном и коммандитном товариществе (§ 105 и § 161 ГТУ), при общности имущества супругов (§ 1415 и сл. ГГУ), при наличии нескольких наследников одной очереди (§ 2032 и сл. ГГУ). В других, не предусмотренных законом случаях общая совместная собственность возникать не может (Westermann H.P., Eickmann D., Gursky K-H. Op. cit. S. 202 и др.). Таким образом, сделки в этом направлении совершать бесполезно, а лицо, желающее стать участником общей совместной собственности, должно каким-то образом стать участником сообщества, указанного в законе. Сама собственность также принадлежит только этому сообществу, а не его участникам по долям — реальным или идеальным. Доля участника в общей совместной собственности появляется расчетным путем только после прекращения сообщества, поэтому о ней невозможно сделать отметку, например, в поземельной книге. В поземельных книгах отмечают только то правоотношение, в силу которого возникла общая совместная собственность (например, брачные отношения, наличие договора простого товарищества и т.п.).

Швейцарскому праву, как и германскому, известны два вида общей собственности: долевая (Miteigentum (ст. 646 — 651 Швейцарского гражданского кодекса (далее — ШГК))) и совместная (Gesamteigentum (ст. 652 — 654 «a» ШГК)). При этом, как отмечают швейцарские исследователи, долевая собственность сконструирована гораздо более индивидуалистично (Brunner C., Wichtermann J. in: Basler Kommentar zum schweizerischen Zivilgesetzbuch / H. Honsell, P. Vogt, T. Geiser (Hgs.). 2. Aufl. Basel, 2003. S. 848). Основным квалифицирующим признаком долевой собственности является то, что каждому сособственнику принадлежит индивидуальное право на идеальную (расчетную) квоту в вещи (долю), которой он может распоряжаться принципиально как единоличный собственник, т.е. не спрашивая согласия остальных сособственников (абз. 3 ст. 646 ШГК). Так как долевая собственность — это все-таки разновидность общей собственности, право каждого сособственника распространяется на всю вещь. Таким образом, право долевой собственности включает в себя наряду с индивидуальным правом на квоту (долю) также совместное право на целую вещь (Brunner C., Wichtermann J. Op. cit. S. 848).

Попутно заметим, что в отечественном законе термин «доля» используется крайне неаккуратно. В доктрине имеется ясность, что доля — это доля в праве, а не в самой вещи, но в законе термин «доля» использован еще в одном значении — как часть вещи (имущества). Так, согласно п. 2 ст. 252 ГК РФ участник долевой собственности вправе требовать выдела своей доли из общего имущества. Очевидно, что, если бы под долей понималась идеальная квота в праве собственности, требовать выдела этой доли было бы немыслимо: она и так являлась «выделенной», раз мы знаем ее величину (например, 1/3). Зачем требовалось прибегать к такому удвоению понятия, совершенно необъяснимо.

В Швейцарии, так же как и в России, законом предусмотрено преимущественное право покупки при отчуждении доли в пользу несособственника (Brunner C., Wichtermann J. Op. cit. S. 864).

В то время как сообщество долевых собственников возникает в силу факта образования долевой собственности, которая может быть установлена сделкой, для возникновения совместной собственности, напротив, требуется наличие определенной законом связи между лицами, которая существует до того, как возникает совместная собственность. Таким образом, совместная собственность является вещно-правовым следствием упомянутого в законе юридически значимого сообщества; «абстрактная совместная собственность» исключена. Швейцарскому закону известен numerus clausus возможных юридически значимых сообществ, в которых возникает совместная собственность: а) супруги, избравшие специальный режим супружеского имущества (ст. 221 и сл. ШГК); б) наследники (ст. 602 и сл. ШГК); в) сообщество родственников (ст. 336 и сл. ШГК); г) простое товарищество (ст. 530 и сл., 544 Швейцарского обязательственного закона (далее — ШОЗ)); д) коммандитное товарищество (ст. 552 и сл. ШОЗ).
Правила о совместном распоряжении имуществом действуют только субсидиарно (абз. 2 ст. 653 ШГК) и уступают в силе тем предписаниям, которые применяются к соответствующему сообществу. Так, например, участник простого товарищества, на которого возложено ведение общих дел, в ходе обычной хозяйственной деятельности по умолчанию управомочен распоряжаться вещами, находящимися в совместной собственности (абз. 1 и 3 ст. 535 ШОЗ).
Помимо этого, совместная собственность в Швейцарии, как и в Германии, отличается от долевой собственности тем, что наряду с общим правом на вещь в целом сособственнику не принадлежит никакая индивидуальная квота и потому он не имеет никакой самостоятельной правовой позиции. Осуществление прав происходит исключительно сообществом. О какой-либо «доле» в правовом смысле можно говорить лишь в контексте права сособственника получить нечто при разделе общего имущества (права ожидания (Anwartschaftsrecht)). В экономическом смысле, напротив, существуют доли в совместном имуществе, которые подлежат соответствующему учету и налогообложению.

Повторим, что аналогичный подход имеет место в Германии. Доля каждого правообладателя совместного имущества в отношении отдельного предмета, относящегося к общему имуществу, не может быть установлена по вещно-правовым правилам, поэтому данной долей нельзя и распорядиться (Baur F. Lehrbuch des Sachenrechts. 14. Auflage. Munchen: C.H. Beck, 1987. S. 16; Westermann H.P., Eickmann D., Gursky K-H. Op. cit. S. 203 и др.).

Например, если Е., М. и Ц. — сонаследники и каждому принадлежит по 1/3, то это всего лишь доля в общем имуществе, т.е. доля участия в совместной ценности, которая необходима для раздела, но не более. Поэтому, например, Е. не может считать, что ему принадлежит доля в размере 1/3 в здании, входящем в состав общего имущества, и передать именно эту долю кому-либо.
В этом правиле проявляется значительный элемент личного, а не вещного права. Отдельный участник может при наличии определенных предпосылок распорядиться только своим участием в сообществе совместных собственников (см., например, право наследника распорядиться своей долей в наследственном имуществе согласно абз. 1 § 2033 ГГУ) (Aderhold L. Op. cit. Vor § 1008 (Rn. 3)). Разумеется, это возможно далеко не во всех случаях. В зависимости от вида сообщества они урегулированы в германском законе довольно дифференцированно. Для России, в которой совместная собственность представлена чаще всего как собственность супругов (Имеется еще совместная собственность членов крестьянского фермерского хозяйства, но эта форма объединения лиц настолько противоречиво сформирована в действующем законодательстве (имеется тенденция называть крестьянское хозяйство юридическим лицом), что делать о ней какие-либо суждения попросту невозможно), аналогичная возможность распоряжения правом участия в брачном союзе тем более неактуальна.

С этой точки зрения можно наблюдать первое, довольно существенное отличие рассмотренных выше правопорядков от российского, в котором, казалось бы, представлено точно такое же деление общей собственности на долевую и совместную. В России доктрина права не усматривает вышеназванной специфики в общей совместной собственности и не считает, что у участников общей совместной собственности имеются совсем другие доли, чем у участников общей долевой собственности. Напрямую не дает возможности усматривать подобное разграничение и закон.
В Германии у слова «доля» два значения: а) конкретная идеальная квота в праве общей долевой собственности на конкретную вещь; б) абстрактная квота в праве общей совместной собственности на некий конгломерат имущества, которая пригодится только при распределении конкретных вещей из состава данного имущества по отдельным участникам в ходе раздела данного имущества. В России у слова «доля» тоже два значения: а) такое же, как в Германии; б) доля как часть вещи (допустим, половина апельсина, которую может потребовать его долевой собственник при разделе). Второго германского значения (т.е. б)) ни российский закон, ни доктрина права, судя по всему, не знают.
Есть некоторые основания полагать, что это довольно серьезная ошибка. Возможно, с ней связана немалая часть затруднений, которые имеются в отечественном правопорядке, во-первых, в связи с общей совместной собственностью супругов и, во-вторых, в связи с общей долевой собственностью участников простого товарищества (в Германии и Швейцарии это общая совместная собственность). Иными словами, институт совместной собственности по российскому праву не демонстрирует должных отличий от института общей долевой собственности, поскольку и в том, и в другом термин «доля» принимается в одинаковом значении.
Как следствие, на практике получается, что в России надо исходить из того, что из трех квартир, попавших в наследственную массу, троим наследникам достанется по 1/3 в каждой квартире и затем суд, присудив в порядке раздела наследственной массы каждому из наследников в собственность по одной квартире, по сути, отнимет у каждого из сособственников его доли в двух квартирах и отдаст ему взамен доли других сособственников в какой-то одной квартире.
Напротив, в Германии доли наследников будут означать лишь то, на что должен ориентироваться суд, производя раздел. При этом ни на одну из квартир (как вещей — объектов гражданского оборота) не будет существовать никаких долей в праве собственности у наследников.
Кроме того, в России довольно сложно объяснить, почему до момента раздела ни один из указанных наследников не сможет продать свою долю в конкретной квартире.
В свою очередь в Швейцарии не вызывает сомнений, что никакое управомочие, основанное на совместной собственности, не может быть передано другому лицу, причем это находит довольно простое теоретическое объяснение: правовой статус сособственника в этом виде общей собственности определяется только принадлежностью к соответствующему сообществу. Если новый участник вступает в данное сообщество, он ipso jure (т.е. без передачи или внесения записи в поземельную книгу) становится совместным собственником. Положение остальных сособственников тем самым ослабляется (так называемая правовая деконсолидация).

Апофеоз смешения всех понятий находим в ст. 255 ГК РФ. Как кредитору обратить взыскание на долю участника общей совместной собственности? Он должен потребовать выделить ее в натуре, т.е. потребовать, чтобы суд определил, какое конкретно имущество из состава имущественной массы вследствие проведенного раздела принадлежит именно должнику. Если это невозможно, доля подлежит продаже либо остальным участникам общей собственности, либо с торгов третьим лицам. Закон устанавливает единый режим как для общей долевой, так и для общей совместной собственности. Но мы видели выше, что эти виды общей собственности кардинально отличаются друг от друга и в общей совместной собственности ни о какой продаже доли вообще не может идти речи, потому что такого объекта права вообще не существует.
Возможно, нам открылись не все нюансы избранной темы, но пока, делая негативный акцент на подобной ситуации, а не превознося ее как гениальное достижение отечественного правового ума, мы исходим из того, что в российской доктрине нет работ, которые доходчиво объяснили бы, по какой причине термин «доля» имеет одинаковое значение в долевой и совместной собственности и зачем эти два вида сособственности так сливаются друг с другом.
Нам представляется, что поскольку в российском гражданском праве в основных чертах воспроизводится деление на общую долевую и общую совместную собственность, характерное для Европы, и поскольку европейский подход адекватнее решает возникающие в российской практике проблемные вопросы, постольку целесообразно действовать в унисон с европейскими правопорядками и заимствовать их опыт, прошедший апробацию временем. Возможно, это призыв к кардинальному пересмотру основ деления на общую долевую и общую совместную собственность по российскому праву. Но, скорее всего, это призыв к другому — к восполнению утраченного знания о специфике общей совместной собственности.
В любом случае позиция, выработанная в практике Президиума ВАС РФ для общей долевой собственности, о которой пойдет речь ниже, должна применяться именно к ней, и попытки воспользоваться ею применительно к общей совместной собственности не должны находить поддержки в судах.

Распоряжение вещью, находящейся в общей долевой собственности

В настоящем разделе мы намеренно уклоняемся от рассмотрения проблем отчуждения вещей, находящихся в совместной собственности, поскольку они требуют довольно глубокой проработки, особенно имея в виду широкий спектр примеров этой разновидности общей собственности по германскому и швейцарскому праву, у каждого из которых имеются свои особенности. В российской судебно-арбитражной системе появляется пока только практика рассмотрения споров по поводу отчуждения вещи из общей долевой собственности, поэтому основное внимание будет обращено именно на нее.
В полном соответствии с изложенными выше взглядами на природу общей долевой собственности как сочетания эксклюзивного права на долю с соучастием в неделимых правах на вещь в целом (право распорядиться всей вещью, очевидно, относится именно к неделимым), в германском, швейцарском и российском праве закреплено, что воля на отчуждение вещи должна быть выражена всеми участниками единогласно (§ 747 ГГУ, абз. 2 ст. 648 ШГК, п. 1 ст. 246 ГК РФ). В этом отличие распоряжения вещью, например, от управления ею, при котором допустимо принимать решение большинством участников.
Один сособственник может правомерно распорядиться общей вещью только в качестве исключения (абз. 2 § 744 ГГУ). Согласно этой норме любой соучастник управомочен принимать необходимые для сохранения предмета меры без согласия иных соучастников. Эта норма толкуется таким образом, что в отдельных случаях за участником долевой собственности признается право распорядиться общей вещью, например, чтобы избежать ее гибели (Sprau H. in: Palandt Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. 67. Aufl. Munchen: C.H. Beck, 2008. § 744 (Rn. 3). S. 1104). Можно предположить, что имеются в виду скоропортящиеся товары или иные экстренные случаи.

В отечественном законе подобной нормы нет, и это сравнение, по-видимому, все-таки не в пользу российского права, поскольку неурегулированным остается довольно важный вопрос. Тем самым правовая система в вопросах общей собственности оказывается недостаточно гибкой. Дел, связанных с подобной ситуацией, в судебной практике не встречается. Но если они появятся, как представляется, следует прибегнуть к институту ведения чужих дел без поручения (гл. 50 ГК РФ). Продавая вещь, чтобы избежать ее гибели, сособственник будет преследовать интересы других сособственников наряду со своим собственным. В теории это считается приемлемым. Однако подобный обходной путь не оправдывает отсутствие специальных норм, посвященных специальной экстренной продаже общей вещи, поскольку применение гл. 50 ГК РФ отечественными судами пока далеко от идеального.

Совершенно необязательно, чтобы распоряжение совершалось всеми сособственниками одновременно и совместно (в одной сделке), — они могут это сделать последовательно или отдельными распоряжениями в отношении принадлежащих им долей(Wieling H.J. Sachenrecht. 4. Aufl. Berlin; Heidelberg; NY: Springer, 2001. S. 90).

В случае установления обременения в отношении всего права каждая доля в нем отвечает в полном объеме (Wieling H.J. Sachenrecht. 5. Aufl. S. 286).

Если вещью распорядились не все сособственники, то они действуют как неуправомоченные отчуждатели и применяются нормы § 892 (о публичной достоверности поземельных книг) и 932 (о добросовестном приобретении от неуправомоченного лица) и сл. ГГУ (Wieling H.J. Sachenrecht. 5. Aufl. S. 286). Иными словами, вещь продана незаконно, но при определенных обстоятельствах покупатель может стать ее собственником. При этом германское право рассуждает именно в категориях незаконного отчуждения всей вещи и приобретения прав на всю вещь. Вопрос не ставится в таком ключе: те сособственники, которые продавали вещь в целом, смогли на законных основаниях продать собственные доли и незаконно продали долю не участвовавшего в сделке сособственника. Вместе с тем в России, похоже, вопрос ставится именно так, и это не может не настораживать. Прежде всего, в этом случае игнорируется воля приобретателя вещи. Он мог быть совершенно неготовым к тому, чтобы приобрести вещь не в единоличную, а в общую долевую собственность с кем-то. Далее, нарушается преимущественное право покупки того участника, без участия которого сначала была продана вещь, а затем эта сделка была понята судом как отчуждение долей тех сособственников, которые распорядились вещью без его ведома.

Вопрос о трансформации сделки по отчуждению вещи в целом в сделку по отчуждению отдельных долей представляет значительный интерес и плохо освещен в российской доктрине, поэтому стоит взглянуть подробнее на зарубежный опыт.
Понятно, что данный вопрос имеет довольно высокое прикладное значение. Если в распоряжении вещью усматривать распоряжение суммой долей в праве на нее, то основание недействительности сделки, относящееся только к одному из сособственников, препятствует передаче приобретателю только его доли — остальные доли переходят к приобретателю, и он становится сособственником, вместо того чтобы стать собственником единоличным. Если встать на другую точку зрения, то наличие любой преграды влечет за собой недействительность распорядительной сделки в целом по общему правилу «Nemo plus juris transferre potest, quam ipse habet».
В Германии на сегодняшний день господствует компромиссная модель. По общему правилу распоряжение вещью, совершенное не всеми сособственниками законным образом (например, ввиду того, что один из сособственников был недееспособен), является недействительным в целом. В то же время недействительное распоряжение в отношении всей вещи может быть трансформировано в распоряжение долями тех сособственников, чьи волеизъявления были законными (§ 140 ГГУ). Данная норма предусматривает правило о так называемой конверсии (Umdeutung). В качестве одного из многочисленных примеров, в которых работает данная норма, германские комментаторы называют трансформацию отчуждения права на всю вещь в отчуждение только доли в праве общей долевой собственности на данную вещь (такова практика германских судов со времен Имперского суда (Heinrichs H. in: Palandt Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. 67. Aufl. § 140 (Rn. 11). S. 147)).

В проекте Концепции совершенствования гражданского законодательства (общих положений) рабочая группа под руководством В.Ф. Яковлева в п. 2.7 разд. V, касающегося недействительности сделок, предложила ввести институт конверсии недействительной сделки в российское законодательство. Текстуально это было выражено следующим образом:
«В целях обеспечения большей стабильности гражданского оборота общие положения о недействительности сделок должны предусматривать возможность переквалификации судом недействительных сделок в случаях, когда применение недействительности является неоправданным. Переквалификация может происходить в случаях, когда условия недействительной сделки соответствуют требованиям, установленным законом в отношении другой сделки, и при этом есть основания предполагать, что действительность сделки отвечала бы воле сторон, если бы им было известно о недействительности первой сделки» (Концепция совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации (проект)).

Обоснование этого предложения также имелось в проекте Концепции:
«Специальным случаем оздоровления ничтожных сделок является также ситуация, когда при недействительности сделки к ней могут без нарушения закона применяться правила о другой сделке, которая, хотя и не имелась в виду сторонами при совершении недействительной сделки, однако объективно соответствует их интересам и могла быть совершена, если бы стороны знали о недействительности первой сделки. Например, § 140 ГГУ предусматривает, что при соответствии условий недействительной сделки требованиям, предъявляемым к другой сделке, действуют правила, относящиеся к последней, когда есть основания предполагать, что ее действительность отвечала бы воле сторон, если бы им было известно о недействительности первой сделки».

Причем далее в Концепции в порядке реакции на высказываемые в адрес данного предложения сомнения содержалось обоснование, почему иных правил гражданского законодательства, имеющихся в наличии на сегодняшний день, например о притворных сделках, недостаточно для решения данной конкретной проблемы. Дело в том, что, в отличие от притворной сделки, где стороны действуют недобросовестно, заведомо зная, что совершают недействительную сделку, прикрывающую другую сделку, правило об оздоровлении недействительной сделки предполагает добросовестность сторон, не знающих о недействительности сделки, и в силу этого, насколько это возможно, допускает применение к недействительной сделке правил о другой — действительной — сделке, если это не противоречит предполагаемой воле сторон.
По состоянию на март 2010 г. необходимая норма имелась в проекте измененного ГК РФ (п. 6 ст. 166). Она гласила: «Если ничтожная сделка отвечает требованиям, предъявляемым к другой сделке, последняя считается заключенной при условии, что можно предположить о намерении заключить эту сделку при наличии у сторон сведений о ничтожности первой сделки».
К сожалению, в тексте законопроекта, принятого в первом чтении весной 2012 г., соответствующая норма не сохранилась. В этой ситуации судебной практике потребуется определиться с тем, как поступать. Возможно, отсутствие упомянутой нормы дает еще меньше оснований для переквалификации сделки по отчуждению вещи в целом в сделку по отчуждению каких-либо долей в праве на эту вещь.
Также следует обратить внимание на то, почему именно возникает вопрос о конверсии в ситуации, когда недействительна вся распорядительная сделка по отчуждению вещи. Дело в том, что при недействительности волеизъявления отдельного сособственника сделка отчуждения всей вещи именно недействительна в целом — никакие правила о недействительности сделки в части помочь в данной ситуации не могут. Объясним вкратце почему. В литературе уже появились работы, глубоко и подробно раскрывающие данный вопрос на примере германского права, поэтому обратим внимание на аргументы специалистов по швейцарскому праву.

Швейцарские комментаторы отвечают на вопрос о том, является ли распоряжение вещью распоряжением суммой долей в праве на нее, отрицательно (Schneider B. Das schweizerische Miteigentumsrecht. Bern, 1973. S. 66).

Против отождествления этих двух явлений выдвигаются следующие аргументы: особенно заметным отличие распоряжения вещью в целом от распоряжения совокупностью долей в праве на нее становится тогда, когда правопорядок допускает отступление от принципа единогласия при принятии решения об отчуждении вещи (такие случаи известны, хотя по общему правилу работает принцип единогласия). Совершенно очевидно, что распоряжение вещью большинством голосов еще можно как-то объяснить, но распоряжение конкретной долей помимо воли того, кто голосовал против, объяснить практически невозможно (Schneider B. Das schweizerische Miteigentumsrecht. Bern, 1973. S. 67).

Вопрос о том, шла ли речь в конкретном случае о распоряжении суммой долей или о распоряжении общей вещью, решается посредством толкования воли сторон с учетом конкретных обстоятельств. При этом применяются общие правила толкования сделок:
1) если при этом будет установлено, что участники распоряжались своим общим правом, то не могут иметь места попытки рассуждать о недействительности части сделки по смыслу абз. 2 ст. 20 ШОЗ. Недействительность части сделки имеет место тогда, когда пороки сделки относятся только к какой-то ее части, например, если установлены различные обязательства, одно из которых является ничтожным; передача же единоличной собственности на вещь (именно это цель распоряжения вещью в целом) представляет собой отдельное обязательство, а не несколько обязательств. Поэтому и любой недостаток среди правомочий сособственников относится к сделке в целом, а не к ее части. Если после того, как отчуждение всей вещи оказалось неудачным, остальные сособственники желают сохранить сделку в силе, они могут конвертировать ее в отчуждение долей в праве; с практической точки зрения можно сказать, что они дают согласие на новый договор с новым содержанием;
2) если вещь отчуждается таким образом, что все сособственники передают свою доли одному и тому же приобретателю, то мы имеем перед собой ровно столько договоров, сколько сособственников у данной вещи, и не играет роли то, что это все может быть оформлено как один документ. Каждый продает свою долю. Имеет место несколько сделок, и к этой ситуации опять же неприменимы правила о недействительности части сделки. Совершенно очевидно в указанной ситуации, что отпадение одной из сделок вследствие ее недействительности никак не влияет на действительность прочих сделок (Schneider B. Op. cit. S. 68).

Мы остановились на этом частном вопросе прежде всего потому, что отдельные российские судебные акты относительно непротиворечиво удается истолковать только в том случае, если предположить, что суд видел в распоряжении вещью распоряжение долями в праве на нее, в том числе теми из них, которые никак не принадлежат отчуждателю. По-видимому, стоит дополнительно поразмыслить над тем, насколько оправдан этот путь.

Добросовестное приобретение долей в праве долевой собственности

Отдельно от вышеизложенной следует разобрать проблему добросовестного приобретения долей в праве общей собственности.
По германскому праву для возможности добросовестного приобретения доли в праве общей собственности большое значение придается вопросам владения (единоличное, совместное и пр.), поэтому при размышлении над нижеследующими положениями нужно быть особо внимательным.
К добросовестному приобретению долей в праве собственности применимы положения § 932 — 935 ГГУ. Неуправомоченный отчуждатель, который является единоличным владельцем вещи и выступает в таком качестве, может создать у приобретателя право сособственности в силу абз. 1 § 932 ГГУ, если он предоставит приобретателю совладение. Указанные нормы ГГУ применяются и в том случае, если тот, кто выдавал себя за единоличного владельца, являлся всего лишь совладельцем (Wieling H.J. Sachenrecht. 5. Aufl. S. 393).

Добросовестный приобретатель доли становится в рассматриваемых случаях сособственником наряду с прежним обладателем единоличной собственности на вещь. Если неуправомоченное лицо отчуждает вещь нескольким приобретателям, один из которых является недобросовестным, то доля, приходящаяся на него, остается у прежнего собственника, а добросовестные приобретатели получают свои доли в праве. Размер доли добросовестного приобретателя определяется его соглашением с неуправомоченным лицом (Ibidem).

Мы видим, что, рассуждая о долях в праве общей собственности, германские юристы тем не менее всегда держат в уме фактическое владение. Этот промежуточный вывод призван сыграть большую роль в будущем, когда речь зайдет об отечественной практике.
Если неуправомоченный отчуждатель в Германии представляется приобретателю не как единоличный собственник, а как сособственник, то возможны разные варианты.
Во-первых, если, например, три якобы сособственника в размере 1/3 долей у каждого продают свои доли троим приобретателям, то последние при условии их добросовестности могут приобрести сособственность. Если один из них недобросовестен, он выпадающую на него долю не приобретает — она остается у собственника.
Во-вторых, если якобы сособственник, являющийся лишь совладельцем, отчуждает свою предполагаемую долю, то возникает сложность, поскольку, с одной стороны, совладение говорит в пользу наличия сособственности отчуждателя, но, с другой стороны, совладение никак не может указать на размер его доли в праве собственности. Из этого некоторые германские авторы делают вывод о том, что совладение вообще не может являться основанием для добросовестного приобретения собственности от неуправомоченного лица. Это неверно, поскольку совладение в любом случае говорит в пользу наличия сособственности. Если Б., З. и Н. являются совладельцами и из них Б. и З. являются сособственниками с долями по 1/3, в то время как оставшаяся доля принадлежит вовсе не Н., а Е., то совладение Н. тем не менее свидетельствует в пользу его права долевой собственности. Возникает правовая видимость, на которую приобретатель может полагаться. Да, из этой видимости нельзя заключить о размере доли, но она тем не менее есть. В любом случае доля не должна равняться нулю. Г. Вилингу наиболее простым решением представляется такое, при котором приобретатель получил бы согласованную с отчуждателем долю, но не свыше той, которая предположительно приходится на отчуждателя (раз совладельцев трое, то не свыше 1/3) (Wieling H.J. Sachenrecht. 5. Aufl. S. 394). Обоснование довольно простое: точно так же, как единоличное владение указывает на единоличную собственность, совместное владение троих указывает на сособственность в долях по 1/3. Поэтому, например, один из трех совладельцев не сможет продать добросовестному лицу долю в размере 1/2. Если же он попытается это сделать, сделка будет либо недействительной в целом, либо действительной в отношении 1/3 доли (вопрос решается путем исследования гипотетической воли сторон). Иначе следует решать только в том случае, если все совладельцы изъявят свое согласие на отчуждение доли в более высоком размере; в этом случае возможно добросовестное приобретение доли любого размера, поскольку приобретатель вправе полагаться на то, что все вместе владельцы могут передать вообще целое право собственности (и тем более долю в нем).

Поскольку число совладельцев является принципиальным при решении вопроса о наличии правовой видимости, приобретатель обязан получить точную информацию по данному вопросу. На свою ошибку в этом вопросе он не сможет ссылаться, поскольку установить требуется не его субъективное отношение к действительности, а объективный юридический факт совладения. Если вещь украдена у одного из совладельцев или потеряна им, то его доля не может быть добросовестно приобретена никем; иные доли в праве на данную вещь могут быть добросовестно приобретены (Ibidem).

Защита прав участника общей долевой собственности от нарушений

Правопорядки Германии и Швейцарии, будучи весьма близкими, демонстрируют небольшие различия в решении вопроса о защите прав участников общей долевой собственности от нарушений.

Германия

Способы защиты прав сособственника разнятся в зависимости от того, кто является нарушителем — иной сособственник или третье лицо.
В том случае, если нарушителем является сособственник, все притязания потерпевшего сособственника ограничены тем, что его право носит долевой (частичный) характер. Поэтому требования могут быть основаны на § 743 ГГУ (право на соразмерную долю плодов вещи и на пользование ею), § 744 ГГУ (право на совместное управление вещью), § 745 ГГУ (право потребовать разумного управления вещью, если участники не смогли прийти на этот счет к согласию или принять решение большинством голосов), § 1004 ГГУ (негаторный иск) (Lorenz A. in: Erman Kommentar zum BGB. 12. Aufl. § 1004 (Rn. 105)). Среди прочего сособственник вправе требовать восстановления совместного владения (Mitbesitz) (Ebbing F. in: Erman Kommentar zum BGB. 12. Aufl. § 985 (Rn. 7)).

Отметим здесь, что К.И. Скловский критикует аналогичную позицию В.Ф. Гелера, высказанную более ста лет назад на базе исследования источников римского права и характерную по сей день для германских правопорядков (Гелер В.Ф. Учение о праве общей долевой собственности по римскому праву. Харьков, 1895. С. 10). По мнению К.И. Скловского, «право общей собственности образует широкий круг исков к другим сособственникам. эти иски вытекают не из права собственности как права вещного и абсолютного, а из того правоотношения, имеющего тип обязательственной связи, которое устанавливается между сособственниками. Но это не исключает и обычной, т.е. абсолютной, защиты собственности, и владения, которые даются каждому совладельцу именно как собственнику» (Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. 5-е изд., перераб. М.: Статут, 2010. С. 261). Таким образом, К.И. Скловский полагает, что не исключен иск одного из совладельцев к другим о передаче ему владения имуществом в соответствующей части посредством виндикационного иска (ст. 301 ГК РФ).

Он понимает, что такое предложение наталкивается на целый ряд догматических сложностей, и оговаривает их: «Хотя норма ст. 301 ГК и говорит об ответчике как о незаконном владельце, в данном случае такой иск допустим, поскольку ответчик, занимающий чужую часть вещи (при известной условности самого термина «часть вещи», конечно), может рассматриваться в известном смысле наравне с незаконным владельцем».

Мы показали, что для германской правовой науки подобные рассуждения неприемлемы как 100 лет назад, так и сегодня, причем отсутствие других точек зрения можно предположить и на 100 лет вперед. Следовательно, российской науке, по-видимому, не удастся опереться на наработки как германского, так и римского права в этом вопросе (имея в виду, что германское право — это переработанное римское право), если она захочет придерживаться подхода, озвученного выше, и развивать этот подход придется сугубо самостоятельно.
Обратим внимание на Постановление Президиума ВАС РФ от 25 октября 2011 г. N 5910/11, затронувшее похожую правовую проблему конкуренции исков. В нем рассматривался спор двух сособственников, по-видимому, братьев, причем один из них захватил общий объект в единоличное владение и переоборудовал его, а второй просил суд обязать ответчика восстановить прежние технические характеристики общего имущества путем проведения ремонта внутренних помещений и элементов инженерного оборудования. Иск был основан на ст. 1064 ГК РФ, т.е. имел деликтную природу.
Согласно выводам Президиума ВАС РФ, поскольку спор возник между участниками общей долевой собственности, обладающими в равной мере вещными правами на объект недвижимости, у судов не имелось оснований рассматривать возникший спор по нормам гл. 59 ГК РФ, регулирующей обязательства из причинения вреда, в которых потерпевший и причинитель вреда до наступления вреда в отношениях между собой не состояли.
В отсутствие между сторонами договора, заключаемого в порядке ст. 247 ГК РФ, отношения сторон не были квалифицированы и как договорные. Тем не менее Президиум посчитал возможным прибегнуть к такой общей мере защиты нарушенных прав, установленной в ст. 12 ГК РФ, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права. Как представляется, в этом решении воплощается идея о наличии особых правоотношений между участниками долевой собственности, в которых защита должна осуществляться по самостоятельным правилам. Таких правил в российском законе, в отличие от германского или швейцарского аналога, не имеется. Этот пробел вынуждена закрывать судебная практика, и закрывает его она в русле зарубежных подходов.
Но вернемся к описанию способов защиты интересов сособственников. Гораздо более подробно в германской литературе разбирается вопрос о защите прав сособственников против третьих лиц (Brehm W., Berger C. Op. cit. S. 29 и др.).

Согласно § 1011 ГГУ каждый сособственник может использовать основанные на праве собственности притязания против третьего лица, имея в виду всю вещь, однако притязание на выдачу (Herausgabeanspruch) — только в соответствии с § 432 ГГУ.

Данная норма означает, что сособственник вправе прибегнуть к следующим способам защиты против третьих лиц: 1) требования, вытекающие и права собственности: а) вещные (§ 894 ГГУ (требование о корректировке недостоверной поземельной книги), § 985 ГГУ (виндикационный иск), § 1004 ГГУ (негаторный иск), § 1005 ГГУ (право преследования вещи, попавшей на чужой земельный участок)); б) личные (§ 987 ГГУ (право на получение плодов и доходов от вещи при возврате имущества из чужого незаконного владения), § 989 ГГУ (право на возмещение убытков, связанных с гибелью или ухудшением свойств вещи после возбуждения в суде дела об ее истребовании у ответчика), § 990 ГГУ (право на получение плодов и доходов от вещи, адресованное к недобросовестному владельцу)); 2) требования, вытекающие из владения (§ 859 (самозащита владельца), § 861 (владельческая защита в случае лишения владения), § 867 (право преследовать вещь, попавшую на чужой земельный участок), § 1007 (право на возвращение владения, перешедшего к недобросовестному лицу, в тех случаях, когда не применяются положения § 861 или 985 ГГУ)); 3) деликтные требования (§ 823 ГГУ); 4) требования из неосновательного обогащения (§ 812 ГГУ) (Aderhold L. Op. cit. § 1011 (Rn. 1)).

Данные выкладки нуждаются в теоретическом объяснении. Они заключаются в следующем. Любой сособственник управомочен не только осуществлять права, вытекающие из его доли в праве собственности, но и в силу § 1011 ГГУ наделен правом реализовывать и защищать право собственности на всю вещь. При этом речь идет об установленном законом процессуальном соучастии (Prozefistandschaft (раскрывается как управомочие процессуальной защиты чужой собственности от своего имени)), цель которого заключается в укреплении правового положения отдельного сособственника: у него должно быть право защитить право собственности на вещь и тогда, когда иные сособственники не желают ему в этом содействовать. Интересы других сособственников не затрагиваются; если один из сособственников обратился за защитой права, то это идет на пользу всем, в частности, когда речь идет о притязаниях согласно § 1004, 1005, 894 ГГУ, § 771 ГПК Германии. Иначе это решается в отношении притязаний о выдаче чего-либо, поскольку передача только одному из сособственников затрагивает интересы остальных. В силу § 1011 ГГУ любой сособственник хотя и может самостоятельно ( То есть и против воли остальных сособственников) предъявить притязание о выдаче (денег, вещи и т.п.), но в соответствии с абз. 1 § 432 он может претендовать на передачу только в пользу всех сособственников, равно как и на депонирование на имя всех или на передачу на хранение. Подобное притязание о выдаче может вытекать из § 985, 1007, 823 и 812 ГГУ (Wieling H.J. Sachenrecht. 5. Aufl. S. 287).

Если один из сособственников не желает или не способен забрать вещь, то по аналогии с предл. 2 абз. 1 § 986 ГГУ предлагается передавать ее остальным. Параграф 1011 ГГУ применим также к притязаниям о возмещении ущерба в деньгах (§ 989, 823, 812, 816 ГГУ), и в соответствии с целью каждой нормы сособственник может потребовать либо уплаты возмещения в полном объеме в пользу всех сособственников, либо уплаты только пропорциональной части в свою пользу (Wieling H.J. Sachenrecht. 5. Aufl. S. 287 — 288).

Решение, вынесенное по спору с одним из сособственников, не имеет юридической силы в отношении других сособственников (не может быть использовано ни против них, ни в их пользу) — применению подлежит § 325 ГПК Германии. На стадии подготовки к изданию ГГУ предлагалось придать решению, благоприятному для сособственника, юридическую силу для всех остальных сособственников. Первая комиссия вычеркнула данное предложение из текста Уложения ввиду того, что не желала видеть в нем процессуальные нормы. По ее мнению, задачей внесения определенности в данный вопрос должно было заниматься процессуальное законодательство. В нем, в свою очередь, не последовало никакого исключительного регулирования для общей долевой собственности (Ibid. S. 287). Вместе с тем в германской литературе встречается и позиция, согласно которой если остальные сособственники выразили свое согласие на данный иск, то решение приобретает юридическую силу и для них (Aderhold L. Op. cit. § 1011 (Rn. 3)).

Швейцария

В основных чертах позиция швейцарской доктрины соответствует тому, что мы видели в германских источниках, за исключением некоторых деталей, на которых стоит остановиться подробнее.
В Швейцарии любой сособственник вправе самостоятельно и без привлечения остальных сособственников прибегать к любым способам защиты владения и права собственности на вещь, в том числе к иску о признании права при наличии к тому достаточного интереса в получении правовой защиты. Эти требования можно заявлять даже в том случае, если отдельные сособственники выразили явное согласие с нарушением или не возражали против него (Brunner C., Wichtermann J. Op. cit. S. 848). На осуществление требования против нарушителя согласия всех собственников не требуется. Считается, что «принцип единогласия был бы доведен в данном случае до абсурда, если бы возражение одного из сособственников могло бы заблокировать осуществление прав другими сособственниками» (Schneider B. Op. cit. S. 114).

Комментаторы единодушны во мнении, что при неделимом притязании сособственник вправе осуществить данное притязание в целом. Возникает вопрос только о правовых особенностях данного требования: заявляется ли оно в свою пользу или в пользу всех сособственников? Высказывается мнение, что все сособственники являются кредиторами в обязательстве с неделимым предоставлением и любой из них вправе потребовать исполнения в пользу всех, являясь в силу закона лицом, ведущим чужие дела без поручения (gesetzlicher negotiorum gestor) (Ibidem).

Если же требование является делимым, сособственник может заявить только ту его часть, которая соответствует его доле. Данная точка зрения поддерживается, например, Б. Шнайдером, поскольку она проводит в жизнь принцип долевого участия сособственников (Schneider B. Op. cit. S. 113). При этом в качестве делимых притязаний большинство ученых рассматривают те, которые способны к количественному разделу. Напротив, Б. Шнайдер не соглашается с последним утверждением, поскольку, на его взгляд, оно базируется на безгранично индивидуалистичных взглядах на общую собственность. По его сведениям, в Германии от подобной точки зрения отказались вскоре после принятия ГГУ.

Это привело к тому, что к господствующему уже на тот момент мнению в 1953 г. присоединился Верховный Суд ФРГ, указавший следующее: не любое само по себе делимое предоставление причитается сособственникам лишь в долях; больше бывает таких предоставлений (плоды вещи, доход от наемной платы и пр.), использование которых относится не к компетенции отдельных сособственников, а к компетенции сообщества всех сособственников . Поэтому с правовой точки зрения данные предоставления являются неделимыми. Он предлагает отказаться «. от догмы, происходящей еще из классического римского права, о делимости притязаний, допускающих раздел в количественном плане, поскольку эта догма не соответствует современному регулированию общей долевой собственности» (Ibid. S. 114).

На примере работы Б. Шнайдера, написанной в 1973 г., мы видим отголоски борьбы сложного германского начала с более простым пониманием, выработанным в Швейцарии. Можем засвидетельствовать, что господствующая доктрина Швейцарии по-прежнему квалифицирует делимость притязаний на основе количественного критерия, согласно которому денежные требования, требования в отношении родовых вещей, требования о выдаче плодов и доходов являются делимыми. Это означает, что такие требования участники общей долевой собственности могут заявлять только пропорционально своей доле (Brunner C., Wichtermann J. Op. cit. Art. 646 (Rn. 38). S. 869).

Но в конечном итоге это, конечно, спор о деталях. Глобально германский и швейцарский правопорядки движутся в одном направлении.

Россия

Если общая вещь будет продана одним из участников долевой собственности без согласия других участников (равно как и с согласия, которое окажется недействительным), то передать приобретателю право на вещь в целом отчуждатель не сможет. Налицо будет классическая ситуация распоряжения вещью со стороны неуправомоченного отчуждателя. При этом неважно, знал ли приобретатель о том, что вещь находится в общей долевой собственности, и ошибочно полагался на то, что остальные участники выразили свое согласие на ее отчуждение, либо он вообще не знал, что приобретает вещь, которая находится в режиме общей долевой собственности.
В случае незаконного отчуждения вещи возникает вопрос о способах защиты того участника общей долевой собственности, который не согласен с подобным отчуждением. В этих аспектах общая долевая собственность проявляет существенные отличия от единоличной собственности, причем возможны разные пути установления указанных отличий.
Первый путь, который был подробно рассмотрен выше, сводится к тому, что участник долевой собственности, права которого нарушены, вправе заявить в интересах всех участников иск об отобрании вещи у приобретателя и возвращении ее во владение участников общей долевой собственности. С этой точки зрения возникает вопрос о том, насколько правомерно возвращать вещь тому же самому участнику долевой собственности, который ей незаконно распорядился, не спросив согласия остальных ее участников. Как представляется, вещь должна возвращаться истцу, заявившему соответствующий иск. При этом ввиду нарушения другим участником общей собственности, который владел вещью по соглашению сособственников, но незаконно распорядился ею, своих обязанностей по отношению к другим сособственникам возникают основания для пересмотра указанного соглашения. В любом случае истец, выигравший дело и отобравший вещь у приобретателя, вправе ее удерживать до тех пор, пока по новому соглашению всех сособственников или в судебном порядке не будет установлено вновь, у кого во владении будет находиться общая вещь.
Еще более простой будет ситуация в том случае, если вещь будет продана не одним из сособственников, а третьим лицом (либо владельцем по договору, получившим вещь на время от сособственника, либо вором). В этом случае любой из сособственников сможет предъявить иск к приобретателю об отобрании указанной вещи.
К сожалению, пока еще в практике настоящие затруднения вызывает вопрос о том, может ли один из долевых собственников требовать передачи ему вещи в целом, которая оказалась у неуправомоченного лица, пользуется ли он теми же средствами защиты, что и единоличный, недолевой собственник (ст. 301 ГК РФ), или такой иск возможен только по соглашению всех участников (Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 18 июня 2008 г. по делу N А29-6139/2007; Постановление ФАС Уральского округа от 4 мая 2008 г. N Ф09-6993/07-С6). Нам видится приемлемой идея зарубежных правопорядков, не ограничивающих право отдельного сособственника необходимостью получать согласие остальных сособственников (см. выше).

Ввиду того, что в отечественном законодательстве отсутствует процессуальный механизм, позволяющий присуждать вещь в пользу всех сособственников независимо от того, все ли они обратились с иском о защите, наука должна предпринять усилия по разработке подобного механизма. Впредь до его введения в процессуальное законодательство в судебной практике желательно предпринимать меры, направленные на достижение того же результата имеющимися правовыми средствами. В частности, судам рекомендуется принимать меры к тому, чтобы остальные сособственники знали о процессе, инициированном одним из них, и далее привлекать всех сособственников в качестве третьих лиц на стороне истца, а еще лучше — в качестве соистцов. Если на этом пути будут стоять какие-то непреодолимые сложности (например, ввиду большого числа сособственников), можно присуждать вещь в пользу истца, вознаграждая его тем самым за проявленную активность в деле защиты общих прав и полагаясь на его добросовестность, т.е. на то, что в дальнейшем он не будет чинить препятствий иным сособственникам во владении и пользовании спорной вещью. Если эти надежды окажутся напрасными, то может быть рассмотрен спор между всеми сособственниками об установлении порядка пользования вещью.
Если же сособственник предъявляет денежное требование, например о возмещении убытков, причиненных вещи, думается, между двумя путями — германским и швейцарским — предпочтительно выбрать первый, т.е. не допускать деление общего денежного требования в пропорциональном отношении, а предоставлять одному сособственнику право требовать уплаты полной суммы в пользу всех. Особенностью исполнения данного решения суда должно стать внесение всей суммы в депозит, распоряжаться которым сособственники смогут только все вместе.
Нередко в судебной практике отечественные суды не идут тем путем, который известен зарубежным правопорядкам. Взамен исков, защищающих право на вещь в целом, они сосредоточиваются на защите долей, ступая на довольно опасный путь «возврата доли» в натуре. Возможно, одной из причин этого является полнейшая неразработанность данной проблематики в отечественной доктрине гражданского права. Другой причиной, по-видимому, стало предъявление истцом не вполне верных требований о виндикации не вещи в целом, а своей доли в указанной вещи.
Особенно это может быть актуальным в том случае, если, например, вещь украдена у избранного сособственниками из их числа владельца и продана третьему лицу. Неужели каждый из сособственников вправе заявить только требование об отобрании у ответчика своей доли? На наш взгляд, такой подход был бы весьма странным и неудобным с точки зрения политики права. Представим, что сособственников 100. Что, в этом случае судебная система должна рассмотреть 100 исков, а не довольствоваться одним, предъявленным в интересах всех сособственников? Как представляется, в контексте приведенного примера подходы зарубежного права выглядят весьма интересно.
В противном случае российским правоприменителям придется решать еще более тяжелые задачи, например искать решение в случае, когда из 100 сособственников иски предъявят только два. Что произойдет в этом случае с оставшимися 98 долями? Они будут приобретены от неуправомоченного лица? Но как? По давности владения? Но что такое владение долей? Это вещь до настоящего времени немыслимая, если рассуждать в рамках канонов классической теории гражданского права.
И почему, например, те два сособственника, которые отобрали свои доли у приобретателя (мы помним, что его добросовестность в силу ст. 302 ГК РФ в этом случае неважна, так как вещь была украдена), не могут потребовать перевода на себя долей оставшихся 98 сособственников, которые отчуждены под видом отчуждения вещи? А если они могут этого потребовать, то с какого момента? Ведь у тех 98 сособственников есть три года на предъявление исков об отобрании их долей, пока течет исковая давность. Мы видим, что вопросы имеют склонность нарастать, как снежный ком. И, возможно, виной тому не вполне корректный способ защиты в виде отобрания у ответчика долей в праве, а не самой вещи.
Мы обнаруживаем именно этот подход, не дающий сособственнику ту защиту, которую ему предоставляют за рубежом, в Постановлении Президиума Мособлсуда от 31 августа 2011 г. N 351 по делу N 44г-124/11. В данном деле один из двух участников общей долевой собственности с долей в 5/6 продал вещь в целом, а второй сособственник обратился с иском о признании данной сделки недействительной. Если бы суд исследо
вал добросовестность приобретателя и вопрос о том, кто фактически владел объектом на момент его продажи, и дал защиту, например, добросовестному приобретателю от неуправомоченного лица, это был бы правильно обоснованный отказ в иске. Однако суд избрал иное обоснование. Он указал, во-первых, что второй сособственник (собственно, нарушитель права истца) и приобретатель вещи сделку не оспаривали. Как мы понимаем, было бы довольно оригинально ожидать от сособственника, ставшего нарушителем права истца, чтобы он оспорил собственную сделку. И во-вторых, в решении суда недвусмысленно прозвучала идея о том, что истцу принадлежит лишь 1/6 в праве и, следовательно, он вправе требовать восстановления права лишь на указанную долю. Доля в 5/6 права на вещь оказалась, по мнению суда, безусловно проданной. Возможно, иностранный суд пришел бы в данном случае к такому же выводу, но для этого требовалось исследовать гипотетическую волю сторон в ходе конверсии (трансформации) заключенной сделки. К сожалению, никаких сведений об исследовании указанного обстоятельства в тексте отечественного судебного акта не содержится.

Практика Президиума ВАС РФ

Самым заметным делом, в котором на проблему защиты сособственника обратил внимание Президиум ВАС РФ, стало Постановление от 9 февраля 2010 г. N 13944/09. На значимость данного дела уже обращалось внимание в литературе. Считаем необходимым изложить фабулу данного дела довольно подробно.

ЗАО «Невский Гранит» заключило в 1997 г. договор долевого участия в строительстве с ООО «Петродворцовое оптово-розничное объединение» (далее — объединение), по которому была установлена общая долевая собственность на здание подстанции у ЗАО — 2/3, у объединения — 1/3. Подстанция была сдана в эксплуатацию 30 апреля 1997 г., актом приема-передачи от 29 июня 1998 г. было оформлено разделение на доли в вышеуказанном размере. Поскольку речь шла о недвижимом имуществе, права на которое существовали безотносительно к государственной регистрации, введенной в силу позднее, объединение, владевшее объектом, сумело продать целиком здание подстанции в пользу ОАО «Петродворцовая электросеть» (о том, было ли предварительно зарегистрировано право собственности объединения, судебный акт умалчивает). Эта сделка признана недействительной по иску ЗАО «Невский Гранит», однако в применении последствий ее недействительности было отказано ввиду пропуска срока исковой давности (истец узнал об этой сделке в 2005 г.). Правила п. 1 ст. 181 ГК РФ, устанавливающие сугубо объективное течение срока давности для всех лиц без исключения, в том числе для любых третьих лиц, которые могли узнать о сделке существенно позже, чем состоялось ее исполнение, являются неудачными и требуют корректировки (см. ниже). ЗАО «Невский Гранит» — одна из «жертв» данной ошибочной нормы. Строго говоря, если бы суды пошли на расширительное толкование текста закона, всей последующей эпопеи могло бы не быть. Можно было бы сказать, что в норме имеются в виду только случаи, когда с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки обращается ее сторона. Во всех остальных случаях, т.е. когда с иском в суд выходит иное лицо, налицо была пробельная ситуация, заполнять которую можно было, руководствуясь аналогией закона. Это открывало возможность исчислить срок давности с момента, когда о нарушении своего права узнал истец (ЗАО «Невский Гранит»). К сожалению, суды такой возможностью не воспользовались. По сути, это один из основных доводов, объясняющих необходимость изменения текста закона, которое запланировано в ходе

Это интересно:

  • Кто оставит спор будучи правым Обсуждения ХАДИС ОБ ОСТАВИВШЕМ СПОР. 16 сообщений Пророк, алейхи саляту уа салям, сказал: "Я обещаю дом в предместье Рая тому, кто оставит спор, даже если он прав, дом в середине Рая тому, кто оставит ложь, даже если это в шутку, и дом на вершине Рая тому, у кого будет хороший […]
  • Порядок обчислення стажу роботи Порядок обчислення стажу для нарахування пенсії До «Вісника» надійшов лист від жінки, яка працює майже три роки на півставки. Розглянемо відповіді на поставлені у листі запитання. Як вплине на нарахування пенсії робота на умовах неповного робочого дня? Чи зменшиться розмір пенсії, якщо […]
  • Приказ 22-нп Приказ Департамента жилищно-коммунального комплекса и энергетики Ханты-Мансийского АО - Югры от 11 ноября 2013 г. N 22-нп "Об установлении нормативов потребления коммунальных услуг и нормативов потребления коммунальных ресурсов в целях содержания общего имущества в многоквартирном доме […]
  • Госпошлина для продления лицензии на алкоголь 2018 Продление лицензии на алкоголь в 2018 году Предприятия, связанные с реализацией и производством алкогольной продукции, периодически сталкиваются необходимостью продления лицензии на осуществление этой деятельности. В этой статье попробуем разобраться, кто имеет право на продление […]
  • Как можно оформить декретный отпуск на мужа Декретные выплаты мужу Деньги по уходу за ребенком Декретные выплаты делятся на две половины. Первая часть это пособие по беременности и родам, которое выплачивается по предъявлению больничного листа из женской консультации и оформляется лишь на мать ребенка. Вторая часть пособия это […]
  • Логопедия для дошкольников пособия Логопедические пособия своими руками – игровой набор «Собирай-ка». В помощь логопеду дошкольного учреждения Разделы: Логопедия Специалисты логопеды и дефектологи часто изготавливают различные пособия своими руками. Предлагаем вашему вниманию многофункциональный игровой набор блоков […]
  • Icon в реестре Вадим Стеркин В контекстных меню рабочего стола и компьютера очень удобно иметь различные программы и инструменты для быстрого доступа. Проблема лишь в том, что по мере добавления новых пунктов в меню, оно разрастается, и ориентироваться в нем становится все труднее. В этой статье я […]
  • Ставка налога транспортного средства Ставки транспортного налога в 2018 году Актуально на: 30 марта 2018 г. Базовый размер ставок по транспортному налогу установлен Налоговым кодексом. Но так как транспортный налог является региональным налогом (п. 3 ст. 14 НК РФ), итоговый размер ставок нужно искать в законе субъекта РФ […]

Author: admin